Глава 12

В каждом НИИ имеются группа одаренных людей и те, кто балластом сидит в кабинетах. Бог знает, зачем последние решили податься в науку. Кое‑как эти сотрудники защитили кандидатские диссертации, сочли свою карьеру состоявшейся и мирно тухнут на рабочих местах, раз в пять лет рожая очередную никому не нужную статью. И, к сожалению, подобных личностей в храмах науки большинство. Женщины сплетничают, затевают от скуки свары, мужчины разгадывают кроссворды и украдкой занимаются всякой ерундой. Представители обоего пола без конца пьют чай и стараются убежать домой на десять‑пятнадцать минут раньше установленного срока.

Валерий тоже принадлежал к когорте посторонних в науке. За плечами у него имелась с трудом защищенная кандидатская диссертация. Сидел он тихо‑тихо, водку не пил, сигарет не курил, романов на рабочем месте не затевал и казался положительным до тошноты. Начальство относилось к своему сотруднику вполне лояльно. Ну звезд с неба не хватает, зато аккуратный, тихий, никаких от него хлопот.

Вон Сергей Маштаков в двадцать пять лет стал доктором наук, фонтанирует идеями, и что хорошего? С одной женой не развелся, завел другую, имеет от этих баб детей. Женщины постоянно бегают в институт, дергают директора, требуют, чтобы он повлиял на ловеласа. Супруга желает вернуть Казакову в семью, любовница намеревается женить его на себе, и обе, не стесняясь, закатывают истерики у директора в кабинете. Не захочешь у себя на работе никакого гения иметь – сплошные хлопоты, а от бездарного Валерия никакой мороки. Устроился в углу, царапает ручкой по бумаге... У него имелся только один недостаток – он очень часто болел, мог по неделе в месяц отсутствовать или недужить с перерывами по десять‑двенадцать дней. Впрочем, Валерий исправно приносил бюллетень. Насколько Нелли Сергеевна помнит, там всегда указывался один диагноз «хроническое воспаление легких». Кстати, Валерий часто кашлял и выглядел плохо: бледный, с синяками под глазами.

В НИИ работали несколько сот сотрудников, и хлопот у председателя месткома хватало. Кому выбить квартиру, кого устроить в больницу. А еще многие пили, прямо на рабочем месте. От Валерия же не было проблем, он никогда ничего не просил у Нелли Сергеевны, даже в прежние малоизобильные годы не клянчил лишний талончик на продуктовый заказ, не выпрашивал абонемент на подписку, не вымаливал дачный участок или очередь на покупку автомобиля. Впрочем, похоже, денег у Валерия совсем не имелось, он всегда очень бедно одевался и никогда не ходил обедать в институтскую столовую, носил с собой бутерброды.

Одним словом, маленький, серый, безропотный мышонок в махине, занимавшейся важными проблемами.

Представьте изумление Нелли Сергеевны, когда она узнала о Валерии правду. Все началось с очень неприятной сцены.

Как‑то раз председательницу месткома срочно вызвали к директору. Когда она вошла в просторный кабинет, там, кроме самого Владимира Ивановича, обнаружилась еще и вся скукоженная старшая лаборантка Раечка Прокопенко.

– Вот, – сердито заявило начальство, – ты только послушай, какие у нас дела творятся! Раиса растратила деньги!

– Какие? – удивилась Нелли Сергеевна.

– Елочные, – прошептала Раечка. Председательница месткома всплеснула руками:

– Ты с ума сошла!

Прокопенко уронила голову на стол и зарыдала.

Для тех, кто не знает, объясню суть проблемы. Сотрудники НИИ в преддверии Нового года сдали деньги на билеты для детей. Поход на елку – дорогое удовольствие, вместе с подарком тянет на приличную сумму, если вы хотите побывать в приличном месте, а не смотреть в каком‑нибудь подвале на выкрутасы пьяного клоуна.

Собирать деньги поручили Раечке. Она неделю трясла сотрудников, и в конце концов у нее на руках оказалась сумма, эквивалентная ее годовой зарплате.

Сегодня Рая пришла к директору и дрожащим голосом сообщила:

– Денег нет.

– Куда же они подевались? – удивился Владимир Иванович.

– Нету, и все!

– Ты их потратила! – Нет.

– Сумку украли? – Нет.

– Тогда где деньги? – обозлился директор.

– Их нет.

Разговор зашел в тупик. Нелли Сергеевна попыталась узнать истину, но на все ее вопросы Раечка отвечала рыданиями и маловразумительными репликами. В конце концов председательница месткома воскликнула:

– Надо вызывать милицию, на лицо факт кражи.

– Ой, – затряслась Рая, – меня посадят...

– А ты не воруй, – невзначай директор процитировал крылатую фразу.

– У меня ребенок маленький, – захлебнулась слезами Рая, – помочь некому.

– Ты же не рассказываешь правду, – вздохнула Нелли Сергеевна, – зачем деньги взяла, на что потратила?

– Я их одолжила, – выдавила Рая.

– Кому? – подскочила Нелли Сергеевна.

– Валерию, – ответила Раечка.

– Зачем? – Председательница месткома никак не могла прийти в себя.

И тут Раечка рассказала такую историю, от которой Нелли Сергеевну чуть инсульт не хватил.

Оказывается, тихоня Валерий, этот серый, незаметный мышонок, быстро убегавший после работы в свою норку, завел шашни с Раей. Прокопенко, не избалованная мужским вниманием, а вернее, вовсе не имевшая никаких романов за плечами, кроме кратковременного и очень неудачного брака, мгновенно влюбилась в Валеру. Невидный, «застиранный» коллега казался ей Аленом Делоном и Бельмондо в одном флаконе. Раечка обожала Валерия до потери разума, поэтому, когда любовник попросил в долг «елочные» деньги, она отдала их мгновенно.

– У него тяжело заболела дочь, – рыдала Прокопенко. – Она совсем еще девочка – и рак! Это же приговор. У Валерия свободных средств нет, но ему обещал одолжить необходимую сумму приятель...

Нелли Сергеевна пыталась спокойно разобраться в сути дела. Раечка горячилась, переходила с крика на шепот, заикалась, понять ее было не просто, наконец до председательницы дошла истина.

Дочь Валерия смертельно больна. За операцию врачи заломили огромную, по его пониманию, сумму, взять ее было не у кого. Правда, близкий друг обещал помочь, но за деньгами нужно ехать в Тверь, а оплатить операцию требовалось неделю назад. Вот Раечка и дала чужие деньги под честное слово. Валерий обещал отдать их в понедельник.

– На выходных смотаюсь в Тверь, – обещал он любовнице.

Но в нужный день он не появился на службе, и вот уже неделю от него ни слуху ни духу.

Крайне обеспокоенная Раечка решилась на невероятный поступок: купила в булочной вафельный тортик и явилась к любовнику на дом.

Она не собиралась устраивать никаких выяснений отношений, только хотела сказать: «Здравствуйте, меня прислали от месткома проведать коллегу».

Наивная Раечка полагала, что болезненный Валерий вновь подцепил какую‑то заразу и лежит дома, мучаясь от невозможности вернуть долг.

Когда Прокопенко добралась до подъезда Валерия, ее неприятно поразило его убожество. А в квартире любимого Раю поджидало новое, совершенно сокрушительное открытие.

Во‑первых, Валерия не было дома. Открывшая дверь худенькая девочка пробормотала:

– Он на работе.

– Где? – переспросила Рая.

– На службе, – повторила девочка и уставилась на коробочку с тортом.

– Возьми, – машинально сказала Прокопенко, протягивая ей «Золотую причуду».

– Спасибо, – воскликнула маленькая хозяйка, по ее радостному лицу стало ясно, что она нечасто ест сладости, даже такие доступные и недорогие, как вафельные тортики российского производства.

– Вы кто? – спросила девочка. – Входите. Раечка замялась, но потом вошла в кухню.

– Твоя мама дома?

– Нет, она придет после одиннадцати вечера.

– А папа когда вернется?

– Он мне отчим.

– Извини, пожалуйста, он, наверное, поехал в больницу? – от растерянности спросила Рая.

– Куда? – удивилась девочка.

– Ну у него же вроде дочка больна, твоя сводная сестра, наверное?

Девочка быстро разорвала упаковку, схватила ножик и, кромсая торт на большие неровные куски, сообщила:

– Я одна, никаких сестер или братьев у меня нет.

Раечка, слегка обалдев, все же решила уточнить:

– А как ты себя чувствуешь?

– Я? – переспросила девочка, жадно поедая лакомство. – Да нормально!

– И доктор тебя из больницы домой отпустил, – спросила Рая, цепляясь за последнюю соломинку.

Девочка подобрала с клеенки крошки и выпалила:

– А я там никогда и не лежала.

Рая попыталась сгрести мысли в кучку.

– Ты не болела лейкозом?

– Это что такое? – удивилась якобы больная.

– Где Валерий? – Рая вновь повторила вопрос и услышала тот же ответ:

– На работе.

Прокопенко вышла на улицу и села в скверике на лавку. Время бежало, но любовник не спешил к домашнему очагу. Около полуночи Рая уехала к себе. Валерий появился на работе только во вторник. Любовница кинулась к нему.

– Где деньги?

– Понимаешь, – завел было он, – я не успел в Тверь смотаться, Кларе было очень плохо, пришлось сидеть около нее не отходя. Может, извернешься как‑нибудь? Я скоро верну деньги!

С глаз Раечки упала пелена. Она увидела, что Валерий удивительно похож на крысу, поразилась, как же не замечала этого раньше, и воскликнула:

– У твоей Клары великолепный аппетит, что, согласись, очень странно для умирающей! Слопала целый торт и не поморщилась!

– Так это ты была, – поскучнел Валерий. – Ладно, наши отношения закончены. Не хочу иметь дело с бабой, которая способна вот так внаглую завалиться в чужой дом!

– Верни деньги!

– Какие? – совершенно спокойно спросил Валерий.

Рая обомлела:

– Елочные.

– При чем здесь я? – пожал он плечами. – Их ты собирала!

У бедной лаборантки потемнело в глазах.

– Но я дала их тебе.

– И где расписка? Раечка потеряла дар речи.

– Ничего я не брал, – отчеканил Валерий, – если сама расфуфыкала деньги, нечего на других сваливать...

Естественно, в кабинет директора был немедленно вызван Валерий. Он держался уверенно и спокойно отвечал начальству:

– У Прокопенко разум помутился, такое случается с одинокими бабами. Ну зачем она мне нужна? У меня жена, дочь. Сами знаете, я работаю нормально, никогда никаких скандалов. Она деньги растратила, а теперь выкручивается.

Раечка забилась в истерике. Обозленный директор смотрел то на нее, то на Валерия. Вдруг Прокопенко закричала:

– Кира!!!

– Господи, – вздрогнул директор, – это еще кто?

– Сейчас, – засуетилась Раечка, – погодите. Через пару минут она привела в кабинет еще одну сотрудницу, Киру Слонову, которая сказала:

– Валера брал эти деньги.

– Да ну? – вскинул брови ловелас. – И откуда сие известно?

– Мне Рая сказала, – пояснила Кира, – пришла в бухгалтерию и попросила поменять пачку мелких купюр на крупные. Сказала, что дает тебе в долг, десятками неудобно. А мне‑то что, я взяла и поменяла.

– Вот, – радовалась Рая, – вот свидетель.

– С ума сойти, – всплеснул руками Валерий, – свидетель – это тот, кто непосредственно видел факт передачи ассигнаций. А тут чушь какая‑то: одна другой сказала... Да соврала Раиса! Для себя она их меняла. Для себя!

Прокопенко завыла и заколотилась головой о стол. Кира налетела на Валерия, Нелли Сергеевне стало плохо, а директор заорал:

– Хватит! Сейчас вызовем милицию, пусть она разбирается, кто кому сколько дал и зачем!

– Не надо, – задохнулась Рая, – меня посадят!

– Негодяй, – заорала Кира, пытаясь ударить Валерия.

– Дура, – вспылил тот.

Еще бы секунда, и вспыхнула драка, но Владимир Иванович неожиданно железным тоном заявил:

– Так! Хватит! Пишите заявление об уходе! Все!

– И я? – испугалась Кира, пятясь к двери.

– Ты ступай в бухгалтерию, – распорядился директор.

Кира мигом убежала.

Увиденная сцена тяжело подействовала на Нелли Сергеевну. Она отчего‑то сразу поверила Раечке. Окончательно уверенность в виновности Валерия пришла к ней тогда, когда тот без всякого сопротивления накропал заявление по собственному желанию. Если человек ничего плохого не сделал, наверное, он станет настаивать на вызове милиции, попытается спасти свое честное имя...

И Рая и Валерий покинули НИИ.

– Где он теперь работает, вы случайно не знаете? – спросил я.

– Честно говоря, мне это неинтересно, – ответила председательница месткома, – а вам очень надо?

– Ну хотелось бы узнать.

Нелли Сергеевна поворошила бумаги.

– Кажется, я на календаре записала. Ага, вот он, позвоните по номеру...

– Это чей телефон? – осведомился я.

– Пару недель назад, – пояснила Нелли Сергеевна, – сюда пришла Прокопенко.

Нелли Сергеевна весьма удивилась, увидав в своем кабинете бывшую лаборантку, и довольно невежливо осведомилась:

– Чему обязана?

Раечка села на стул и зачастила:

– Не могу жить с клеймом воровки, у меня на нервной почве язва открылась, очень плохо себя чувствую.

– Ничем не могу помочь, – заявила Нелли Сергеевна, – сделай милость, уходи.

– Выслушайте меня.

– Времени нет.

– Вот вы как, – загундосила Раечка, – за человека меня не считаете!

– Ступай себе, – махнула рукой Нелли Сергеевна и стала с озабоченным видом перекладывать бумажки.

Но Раечка, вцепившись в стул, принялась истерически выкрикивать:

– Я теперь все знаю про Валерия. Все! Я за ним слежу! Целыми днями! Такое могу рассказать, такое!

– Уходи, – процедила Нелли Сергеевна.

– Нет, послушайте!

– Не сейчас!

– А когда?

Чтобы избавиться от, похоже, тронувшейся умом Раисы, решившей через столько лет оправдываться, Нелли Сергеевна сказала:

– Позвоню тебе в свободную минутку.

– У меня новый телефон, – не успокаивалась Рая, – запишите!

Нелли Сергеевна нацарапала на настольном календаре номер.

– Если только Раиса не придумывает, – закончила моя собеседница, – то от нее вы узнаете много интересного про Валерия.

Я поблагодарил даму, вышел на улицу, хотел позвонить Норе, похлопал себя по карманам и сообразил, что мой мобильный телефон теперь находится в чужих руках. Пришлось катить домой. Нужно отчитаться перед хозяйкой и получить дальнейшие указания.

Поколебавшись несколько секунд, я сообразил, как надо ехать, чтобы избежать пробок на Садовом кольце.

Всю жизнь проведя в Москве, я очень хорошо знаю всякие укромные улочки и предпочитаю добираться до своей цели «огородами». Одна беда – таких, как я, в городе слишком много. Вот и сейчас в переулочке, который обычно бывает пустым, столпились машины. Передо мной газовал грязный старый грузовик. Я приуныл. Проулок узкий, движение двустороннее, мне никоим образом не обогнать развалюху, придется плестись следом. Тяжело вздыхая, я ехал со скоростью 30 километров в час и злился. Вот ведь незадача, чтоб тебе развалиться! Не успела злая мысль посетить голову, как из грузовика выпал глушитель.

Я усмехнулся. Ну чудо‑техника! Да эта таратайка и впрямь распадается на части. Осторожно объехав колымагу, я снова поплелся за «ЗИЛом», но не успели мы продвинуться и ста метров, как на дорогу упала еще одна запчасть. Честно говоря, я не понял какая – круглый, довольно большой диск.

На всякий случай я посигналил фарами и погудел. «ЗИЛ» продолжал двигаться вперед, и минуты через две из него высыпалось сразу несколько железяк. Я разинул рот. Ну ничего себе! Похоже, этот агрегат держится на одном винте, вон сколько из него всего выпало, а он как ни в чем не бывало тарахтит дальше.

Не успел я додумать эту мысль, как грузовик резко затормозил, потом рванул вперед. Я подскочил, на мостовой чернел кардан. Вы мне, конечно, не поверите, но на состоянии грузовика этот факт никак не отразился. Он продолжал трястись передо мной.

Я начал включать и выключать фары, потом вдавил до упора клаксон. Грузовик шарахнулся вправо, из него опять посыпались разнообразные детали, но тормозить шофер не собирался. От удивления я пропустил нужный поворот и продолжал преследовать несчастный, разлетающийся на запчасти «ЗИЛ». Наконец по бокам грязного борта загорелись стоп‑сигналы, звякнув напоследок какой‑то железкой, грузовик замер. Из кабины вылез водитель и, помахивая монтировкой, двинулся в мою сторону. Вид у мужика был самый что ни на есть безумный. Я даже слегка испугался, когда увидел его рядом.

– Чего тебе надо? – заорал шофер. – Какого... гудишь и сигналишь? Че, не понимаешь, не могу тя пропустить! Ваше о...и, чайники, блин.

Продолжая ругаться, он безостановочно пинал ногой в грязном ботинке переднее колесо моего «жигуленка».

– Простите, пожалуйста, – прервал я его пламенную речь, – но я совершенно не хотел вас обгонять...

– Так какого... сигналил? – вызверился дядька.

– У вас...

– Фарами моргал!

– Выпало...

– Гудел словно кретин!

– Вы не даете мне слова сказать! – возмутился я.

– Таким, как ты, надо руки поотшибать и головы пооторвать, – заорал водила и поднял монтировку. – Накупили тачек, рабочему человеку не проехать.

От травмы мою машину спас гаишник.

– Почему стоите? – вопросил он.

– Вот этот... – завели мы с шофером хором и замолчали.

– Ну? – поторопил милиционер.

– Вот этот...

– Говорите по очереди!

Водитель, размахивая монтировкой, начал жаловаться, я попытался оправдаться:

– Он терял детали, сначала глушитель, потом такой диск, затем кардан. Да посмотрите сами на дорогу.

Гаишник вытаращил глаза, шофер хлопнул себя руками по бедрам и заржал.

– Во, блин! У меня в кузове полно металлолома, с автобазы на свалку везу, небось в дырку проваливались железяки, «зилок» – то совсем на ладан дышит, ему самому в могилу пора!

Гаишник, поняв, что инцидент исчерпан, потерял к нам интерес и ушел, Я завел мотор. Водитель почесал шею и поинтересовался:

– Слышь, ты, чудило, и впрямь подумал, будто я полгрузовика посеял?

Ничего не ответив, я осторожно объехал «ЗИЛ». Вот и делай после этого доброе дело, нет бы наплевать на сыпящиеся детали. Ехал бы сейчас спокойненько домой, а теперь придется выруливать на Садовое кольцо и толкаться в пробке. Короче говоря, не хочешь себе зла – не делай другим добра. Хотя лично мне очень трудно жить, руководствуясь подобными правилами.