Глава 32

– Погоди, – закричали мы с Норой в голос, – а дальше‑то что?

Макс зевнул.

– Дальше? У Сергея началась другая жизнь, без отца.

Он женился на Рите, получил образование, пошел работать, ненавидел тещу. Потом, случайно напившись, переспал с Анной. А та, узнав, что забеременела, решила оставить ребенка. Маргарита простила мужа, семья поменяла квартиру и уехала из дома, где соседи про них слишком много знали.

Беременная Анна пришла к Сергею на работу – она хотела многое обсудить с отцом будущего ребенка – и столкнулась там с Валерием. Надо сказать, что у Анны не было никакого опыта общения с мужчинами, ее единственным любовником был Сергей, который с самого детства нравился ей. Она истерична, экзальтированна, упряма и постоянно впадает в крайности, отсюда и желание оставить ребенка.

Увидав Валерия, Анна сразу влюбилась в него. Невзрачный мужик кажется ей сказочным принцем. Валерий и Сергей сидели в одной комнате и были в приятельских отношениях.

– Это твоя жена? – спросил Валерий. – Похоже, у вас скоро ребенок будет?

– Точно, – мрачно ответил Сергей, – будет, а с ним и тысяча проблем. Анна – сестра моей супруги, один раз всего согрешили, и нате вам, пожалуйста. А у Риты моей выкидыши один за другим.

В голове Валерия мигом зарождается план. Ему нужна жена, которая станет убирать, готовить, стирать и при этом не мешать ему проводить время так, как он хочет. Валерий одержим одной страстью – он все свободное время отдает игре в карты на деньги. До недавнего времени его содержала и обихаживала мама, но полгода назад она умерла. Требовалась адекватная замена.

«Очень хорошо, что Анна беременна от другого, – рассуждает Валерий, – будет всю жизнь мне благодарна».

Через месяц играют свадьбу. Надо сказать, что Валерий не прогадал. Во‑первых, Анна влюблена в него, во‑вторых, на самом деле испытывает чувство огромной благодарности, в‑третьих, абсолютно верит всем рассказам мужа о научных исследованиях, в‑четвертых, старательно ведет хозяйство, в‑пятых, считает себя супругой непризнанного гения, прощает ему все и счастлива жить с таким человеком.

Валерий же, проигравшись в пух и прах в карты, неожиданно открывает для себя мир автоматов и превращается в зомби. Все его помыслы и желания направлены на одно: он хочет добыть много денег, чтобы опять играть. Но ему фатально не везет, суммы, попадающие в его руки, мигом проглатывает алчная пасть автомата.

Самое удивительное, что ни Анна, ни Сергей Петрович, к которому перебирается семья, не подозревают о том, чем занимается Валерий. Первая считает, что муж гений, а второй, великолепно зная научный потенциал господина Анджабрамаидзе, полагает, что тот по‑прежнему просиживает штаны в НИИ.

– Анна так и не узнала правду о муже? – воскликнула Нора.

– Давайте я изложу все по порядку, – вздыхает Макс.

Примерно полтора месяца назад Валерий залез в стол к Сергею Петровичу и украл пачку долларов. Проделал он это не первый раз. Кузьминский достаточно безалаберно относится к деньгам. В доме, правда, есть сейф, но хозяин частенько сваливает выручку в стол. Валерий таскал оттуда потихоньку то пятьсот, то триста долларов, Кузьминский не замечал пропаж, для него это меньше, чем копейка. Десять тысяч Валерий взял впервые. Сергей Петрович обнаружил их отсутствие и решил, что потерял пачку. Пока он никого не подозревает. Но спустя некоторое время без следа испаряются еще десять тысяч баксов, которые опять взял Валерий. И тут до Сергея Петровича доходит: в доме появился вор. Не желая иметь дело с милицией, Кузьминский приезжает к Элеоноре и нанимает ее в качестве детектива.

– Да? – изогнула левую бровь Нора. – Так просто? Почему же он не воспользовался спецтехникой!

Макс хмыкнул:

– Иногда на каверзные вопросы бывают самые простые ответы: он о ней ничего не знал.

– Как? – изумилась Элеонора. – Не слышал про фотоаппараты, работающие сами по себе, про шпионские видеокамеры? Он кино не смотрит?

– Нет, – на полном серьезе ответил Макс, – ему некогда, времени хронически не хватает на бизнес, в кинотеатры Сергей Петрович не ходит, детективы не читает. Он был очень удивлен, когда узнал про шпионское снаряжение и про то, что его совершенно спокойно можно купить в Москве.

– Но поросенок? – спросил я. – Зачем он разорвал игрушку? Полагал, что там спрятано нечто маленькое?..

– Никогда не следует разжигать страсти, – менторски заявил Макс. – Бедный Чуня погиб потому, что просто попал под руку. Уж очень Кузьминский обозлился на Клару, вот и не справился с собой. Никаких бриллиантов там и в помине не было. Ваня, смотри на веши проще.

– Между прочим, – не упустила момента Нора. – поросенок, Иван Павлович, ваша идейка!

Я смолчал, хотя хотелось ехидно поинтересоваться – кто же из нас Ниро Вульф? Отчего он не поставил на место зарвавшегося Арчи?

– С этим разобрались, – кивнул Макс, – скачем дальше. О том, что в семье Кузьминских существует легенда, связанная с портретом, знали все домочадцы и прислуга. Когда в доме появилась глуповатая горничная Катя, Беллочка моментально рассказала ей про пятно. Катя испугалась до такой степени, что отказалась входить в кабинет. Сергей Петрович сделал дочери выговор и объяснил горничной, что его мать и мачеха, будучи больными людьми, покончили с собой очень давно, случилось это в пятидесятые годы двадцатого века.

Кате, которая родилась в восемьдесят каком‑то году, кажется, что события происходили при царе Горохе, и она успокаивается.

Но потом на портрете появляется красное пятно, и поднимается суматоха, Сергей Петрович озабочен, он‑то хорошо знает, что раньше, пугая Варвару и Соню, портрет пачкал он сам. Кто же теперь решил пошутить? Пятно, конечно, стерли...

Как‑то Катя пришла в кабинет, чтобы сделать там уборку. Причем появилась она в неурочное время, в шесть утра. Дело в том, что накануне она выпила много молока, заработала понос и всю ночь бегала в туалет. Около шести она решила прибрать в свободных комнатах, а потом вздремнуть...

Когда Катя вошла в кабинет, она увидела там человека, рисующего пятно на портрете Глафиры. Пугаются оба. Но первым приходит в себя «художник». Понимая, что Катерина сейчас заорет, перебудит весь дом, «живописец» хватает со стола Сергея Петровича ножницы и втыкает их в шею девушки. Потом, забыв от испуга, что Катерина левша, пачкает ей краской пальцы правой руки, оставляет на полу банку с краской, кисточку и уходит. Дом спокойно спит.

Затем этот же человек хладнокровно убивает Маргариту, не забывая вновь нарисовать пятно. Он все время пугает домочадцев, но основная его цель – довести до инсульта Сергея Петровича, заставить его нервничать, страдать. Если бы мы не арестовали преступника, убийства бы продолжались. Следующей на очереди была Беллочка. Убийца хотел отнять у Кузьминского дорогих ему людей: сначала Риту, потом Беллу, затем Клару. Слава богу, до девочек дело не дошло.

– А Анна? – напомнил я. – Ты про нее не сказал!

– Это еще одна история, – отмахнулся Макс, – ее убил другой человек.

– Как? – хором закричали мы.

– Вы будете слушать спокойно или нет? – возмутился Макс.

– Ваня, держи себя в руках, – приказала Нора и принялась нервно ломать сигареты.

Вот так всегда, чуть что – виноватым, естественно, оказываюсь я!

– Значит, вы не догадались, кто преступник? – заулыбался Макс.

– Нет!!!

– Ну подумайте хорошенько! Этот человек знал о семейной легенде, о пятне, о том, что Глафира и Варвара умерли от того, что в их шеи вонзились ножницы...

– Да все в доме были в курсе истории! – воскликнул я.

– Ваня, – настаивал Макс, – ну‑ка, думай. Кто знал, где лежат старые платья? Кто их перетряхивал? Кто мог беспрепятственно ходить по дому в любое время? Кто. в конце концов, первый «увидел» Глафиру? Кто нашел Катю? Кому в доме ты показал лоскут, вырванный из платья, после чего обнаружил его в корзине у Валерия?

– Лариса Викторовна! – завопил я.

– Да. – кивнул Макс, – именно она, переодевшись привидением, пугала Клару, а потом убежала, но зацепилась за кустарник и выдрала клок из рукава. А когда ты продемонстрировал ей лоскут, испугалась и засунула одеяние в корзину к Валерию. Думала потом «обнаружить» его и поднять шум.

– Но она падала в обморок! Кричала от страха! – недоумевал я.

– Ты знаешь, кем она проработала всю жизнь, до того как попала к Сергею Петровичу? – спросил Макс.

– Нет!

– Она была актрисой в одном из московских театров, правда не на первых ролях, но все же достаточно часто появлялась на сцене. Убедительно изображать страх и натурально падать в обморок – ее профессия. В доме Сергея Петровича она сыграла свою лучшую роль, упиваясь растерянностью, недоумением и страхом домашних. Она для этого и нанялась к Сергею Петровичу – мечтала отомстить!

– Господи, за что? – чуть не выпала из кресла Нора.

Макс выдержал эффектную, «мхатовскую» паузу, потом заявил:

– В детстве Лариса называла себя «Ларисочка», но, как многие малыши, она не выговаривала звук "р", поэтому в ее устах имя звучало как «Лалисочка», потом первый слог отпал, и все начали звать девчушку «Лисочка».

– Не может быть! – ахнул я.

– Почему? – удивился Макс.

– Так вот почему на вуали остались следы пудры! – оживилась Нора. – Я была совершенно права, думая, что преступление совершила женщина.

«Вы считали убийцей Сергея Петровича», – чуть было не напомнил я, но вовремя сдержался. Следует прощать людям их ошибки.

– Лисочка, оказавшись в приюте, очень мучилась, – продолжал Макс, – более того, она считала, что ее маму убил Сережа. По ночам она, плача в подушку, вынашивала план мести. Вот вырастет и сотрет с лица земли гада, который отнял у нее все‑все.

Лисочка росла, ненависть крепла. Став взрослой, она однажды решилась и приехала на квартиру к Кузьминским, но там давно жили другие люди.

Во дворе ей рассказали, что Петр Фадеевич умер, а Сергей, женившись, уехал неизвестно куда. Так бы Лисочка и оставила мысль о мести, тем более что со временем боль поутихла, но больше года назад ей. уже пенсионерке, попался в руки журнал «Рейтинг». Она открыла его и ахнула: с фотографии смотрел Петр Фадеевич. Лариса Викторовна впилась глазами в статью и поняла, что это снимок Сергея, который ближе к старости стал очень походить на покойного отца.

Материал оказался большим, отлично проиллюстрированным. Чем дольше читала его Лариса, тем сильней поднималась в ее душе прежняя ненависть к Сергею. Оказывается, он богат, имеет роскошный дом, любимую дочь, стабильный доход... Какое право у него на эти блага, когда она, Лисочка, всю жизнь честно проработав в театре, получает крохотную пенсию, которой не хватает на самое необходимое?

Почему у него есть дочь, когда она, Лисочка, так и не сумела выйти замуж и родить себе ребенка? С какой стати он живет в загородном особняке, а она в крохотной квартирке?

Ненависть росла и росла и превратилась из личинки в огромного монстра. Лариса приняла решение: она отплатит Сергею той же монетой. Он лишил ее матери и детства, а она отнимет у него дочь, жену и обеспеченную старость. Как это сделать, Лариса не знала, но ей без особого труда удалось наняться к Кузьминскому экономкой. У Сергея Петровича были постоянные проблемы с прислугой, которая, не выдерживая капризов Беллочки, быстро увольнялась. Поэтому Кузьминский охотно пустил в дом свою беду. Никаких подозрений или догадок у него не возникло. Новую прислугу звали Ларисой Викторовной, настоящего имени Лисочки Сергей не знал, да и думать забыл о маленькой сироте.

Почти год Лариса безупречно прислуживала семье, вынашивая план мести. Потом, перетряхивая кладовые, наткнулась на сундук с одеждой и поняла, как действовать. Кстати, она совершенно не раскаивается, сожалеет лишь о том, что не извела девушек и не увидела Сергея рыдающим на их могилах.

– Но он же не убивал Варвару, – пробормотал я.

– Лариса считает иначе, – вздохнул Макс, – очень часто люди оказываются в плену собственных ошибок. И вы, господа многоуважаемые сотрудники агентства «Ниро», ярчайший тому пример. Наделали кучу ляпов, от больших до мелких. Нора безапелляционно заявляет: «У Кузьминского не инсульт, он притворяется, следовательно, он преступник».

– Так он не был парализован, – отбивалась Элеонора, – вот я и решила, что он подкупил врача и прикидывается!

– Нора, возьми учебник по медицине, – посоветовал Макс, – инсульты бывают разные: геморрагический, то есть кровоизлияние, приводящий к потере речи, способности двигаться, и ишемический, не всегда имеющий подобные последствия, особенно первый. Кстати, диагноз не подтвердился, был всего лишь приступ гипертонии, и Кузьминский убежал домой, лег спать, потом услышал шум, вышел в кабинет, увидел Ваню и от всех переживаний, нервов и усталости просто съехал с катушек. Не забудьте, что Сергея Петровича в больнице накачали препаратами, дома он еще принял успокаивающее и в момент выхода в кабинет находился в таком состоянии, которое медики называют «лекарственное опьянение».

Кузьминский временно перестал адекватно оценивать ситуацию.

– Он мог меня убить! – воскликнул я.

– Пистолет был не заряжен, – усмехнулся Макс, – ты мог бы не заливать несчастного Сергея Петровича герметиком.

– Откуда мне знать об отсутствии в стволе пули, – возмутился я, – очень хорошо, что под руку попался баллончик. Одного не пойму, как он оказался в кабинете?

Макс налил себе воды, выпил и пояснил:

– Сергей Петрович увидел у себя в кабинете мышь, очень обозлился, обнаружил под батареей нору и велел Ларисе ее заделать. Экономка купила баллончик, обработала все щели, и тут зазвонил телефон. Лариса поставила герметик на край стола, взяла трубку, а потом ушла, забыв про дозатор. Сергей Петрович угодил в больницу, в кабинет никто не входил, и аэрозоль мирно ждал тебя.

– А кто убил Анну? – напряженным голосом осведомилась Нора.

Макс взъерошил волосы, но не успел ничего сказать, потому что Элеонора задала следующий вопрос:

– И куда подевались сто десять тысяч долларов? Их тоже унес Валерий?

– Ну, – заявил, Макс, – в конечном итоге они почти все достались ему, сто тысяч украла Анна, а десять, как ты знаешь, Клара.

– Зачем Анна это сделала? – поразился я. Макс глубоко вздохнул:

– Она внезапно, после стольких лет жизни с «гением», прозрела, причем совершенно случайно. Анна преподавала в институте, сему почтенному заведению исполнилось семьдесят пять лет, и ректор, решив порадовать сотрудников, снял для них два этажа клуба «Бегемот». Анна сначала веселилась со всеми, потом спустилась вниз и увидела у автомата Валерия. Словоохотливая тетка, выдающая жетоны, рассказала ей, как мужик проводит тут целые дни, и с глаз жены мигом упала пелена. Она поняла, где Валерий проводит время и почему у него никогда нет денег.

Приехав домой, Анна заметалась по дому, ей, кстати, очень не комфортно жилось у Сергея. В тот год, когда они переехали к нему, он сразу расставил все точки над "i". Позвал к себе в кабинет Анну и сказал:

– То, что между нами случилось, давно забыто, но Клара моя дочь, и она не должна нуждаться. Поживите тут немного, пока встанете на ноги.

Анна скрепя сердце согласилась. Она очень ослабла за время болезни. «Ничего, – утешала она себя, – вот поправлюсь и уедем». Но через три месяца ни Валерий, ни Клара не захотели возвращаться в убогую коммуналку и снова вести полуголодное существование.

– Ты чего, мама, – испугалась Клара, – зачем нам отсюда съезжать! Дядя такой милый, все мне покупает!

Вот так и остались жить с Кузьминскими. Сергей Петрович ни разу не намекнул «гостям», что пора бы и честь знать. Наоборот, он все время подчеркивал:

– Мы родные люди и должны держаться вместе.

Скорей всего отец вел себя так ради дочери, Клары, хоть она, не зная правды, считала его своим дядей.

Анна с трудом дождалась возвращения Валерия и налетела на него. Тот не стал отрицать правду.

– Давно следовало тебе все рассказать, – грустно сказал он, – пару лет назад я одолжил у одного крутого человека денег под проценты. Отдать не смог, включили счетчик, сейчас там намоталась такая сумма!

– Какая? – поинтересовалась Анна.

– Ужасная, – пролепетал негодяй.

– Говори!

– Сто тысяч долларов, – ляпнул Валерий. Анна, едва не упав в обморок, все же находит в себе силы спросить:

– И кто он, твой кредитор?

– Со мной в одной комнате работает, Пасынков Костя, – лихо врет Валерий.

Анна не знала, что мужа давно выгнали со службы, хитрый супруг, объясняя, каким образом ему удается день‑деньской просиживать у автоматов, с самым черным видом сказал:

– Наш НИИ совсем развалился, никто давно туда не ходит, мы просто числимся на службе. Вот я и пытаюсь поймать удачу, надо же деньги отдать, иначе убьют.

Анна боится за мужа и решает попросить доллары у Сергея. Запредельная для нее сумма совершенно не обременит Кузьминского.

Но тут за ужином Сергей Петрович роняет фразу:

– Надо купить машину для счета купюр.

И Анне в голову приходит идея: можно, не спросив, взять деньги. Сергей не заметит пропажи, сам же сказал, денег больше миллиона и их точное число ему неизвестно!

Скорей всего она бы попалась, потому что именно в этот день за занавеской сидел Ваня, но ночью поднялась суматоха – Лариса Викторовна «увидела» Глафиру. Воспользовавшись всеобщей растерянностью, Анна сделала вид, будто бежит за валокордином, а сама украла из стола доллары.

Но она не отдала деньги Валерию, решила сама встретиться с Пасынковым, вернуть ему долг и потребовать расписку, а потом отдать ее Валерию со словами: «Вот видишь, я всегда могу тебя выручить».

– Ну и дура! – не выдерживает Нора.

– Любовь порой принимает уродливые формы, – пожал плечами Макс, – перечитайте Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», там очень хорошо об этом написано.

Анна начинает действовать. Сначала едет в НИИ и получает там первый удар: Валерий давно уволен. Пасынков, кстати, тоже сменил место работы, и никто не знает, куда он делся. Но женщины – упорные существа. Анна тратит не один день, узнавая координаты Константина, и наконец приходит к нему домой.

Тут на ее голову словно вылили ушат ледяной воды. Пасынков вообще не понимает, о чем речь.

– Какие сто тысяч? Какой счетчик? Да погляди, где я живу, у нас на хлеб не хватает!

Потом, видя, что неожиданной гостье явно плохо, заботливо поит ее чаем и рассказывает про лаборантку и «елочные» деньги. Причём, дойдя до народа, эта история обросла невероятными подробностями.

– Ты прикинь, – хлопает себя по бокам Константин, – этот Валерий просто крыса в нарукавниках, а что оказалось! Он своей хахальнице бриллианты дарил, по кабакам водил, вот она ему денежки и одолжила. Кстати, тебе он кто?

– Знакомый, – шепчет Анна.

Домой она возвратилась еле живая и моментально налетела на мужа. Тот выслушал ее рассказ и пожал плечами.

– Константин просто не захотел брать долг у тебя. Дай мне деньги, отвезу их Пасынкову.

Анна кричит в истерике:

– Нашел дуру!

Потом она убегает к себе и ночью пишет мужу письмо, в котором содержится много злых, но справедливых слов, приказ убираться из дома и требование развода. Послание на двадцати одной странице. Последняя фраза письма звучала так: «Я приняла это решение сама. Анна». Речь идет о разводе, и немаловажная деталь – это предложение написано одно на последней странице, больше ничего на ней нет.

– Поняла! – заорала Нора.

– Да, – кивнул Макс, – Валерий великолепно знал, что Анна дома одна, приехал днем, нашел на подушке письмо, прочел его и, увидав последнюю строку, обрадовался – дело‑то еще проще, чем он рассчитывал.

Он собирался убить Анну и взять себе сто тысяч. И, видя, какая чертовщина творится в доме, решил свалить дело на «Глафиру». Если Анну найдут в кабинете мертвой после смерти Кати и покушения на Риту, все решат, что это дело рук того же «привидения».

Но сейчас ему представился случай превратить убийство в самоубийство. Валерий сделал вид. что хочет помириться с женой.

– Дорогая, – говорит он, – верни деньги в стол, на место. Я принесу в кабинет кофе, и... начнем жизнь сначала. Я люблю тебя.

И Анна опять верит мужу, ей очень хочется быть счастливой. Он сделал вид, что пошел варить кофе. Она идет в кабинет, достает из пакета деньги, садится за стол и...

– Получает смертельный удар в шею, – заканчивает Нора. – Ну кто бы мог подумать, что Валерий способен на такое! Крыса в нарукавниках!

– Крыса – опасное животное, – сказал Макс, – хитрое, расчетливое, злое, и никакие нарукавники не сделают ее белой и пушистой. Он подкрался к жене сзади, закинул ей голову и вонзил в шею ножницы.

Потом Валерий хладнокровно положил на стол последнюю страничку письма Анны, забрал деньги и уехал. Он был абсолютно уверен в своей безнаказанности: милиция должна зафиксировать самоубийство, налицо предсмертная записка, а главное, все двери закрыты изнутри на крючки!

– И как он это проделал? – изумился я. Макс снисходительно посмотрел на меня.

– Старый как мир фокус. Крючок поднимается, аккуратно устанавливается в таком положении, а потом с силой захлопывается дверь. От удара крючок падает, правда, он не всегда попадает в гнездо, но после трех‑четырех попыток, как правило, все устраивается. Был только один промах. Желая окончательно всех запутать, Валерий решил намалевать пятно. В мастерской он взял тюбик, но не тот, что надо. Уже нанеся краску, Валерий увидел, что она синяя, но времени на переделку нет, вот‑вот могут вернуться домашние, и он уехал, оставив синее пятно. Кстати, он попал под подозрение сразу, охранник у ворот сообщил, что Валерий днем заезжал домой. Нора повернула ко мне голову:

– Я же велела тебе расспросить секьюрити.

– Он ответил, что у Кузьминских никого не было, – удивленно ответил я. – Зачем он мне соврал?

– Какой вопрос ты ему задал? – хмыкнул Макс.

– Не было ли сегодня на участке Кузьминских посторонних!

– Каков вопрос – таков ответ, – засмеялся приятель, – чужие и впрямь там не появлялись, одни свои.

– Тебе следовало спросить: «Кто приезжал к Сергею Петровичу?» – обозлилась Нора.

Я молчал. Действительно, похоже, сглупил.

– Это ведь он платье повесил на люстру? – Нора продолжала пытать Макса.

Тот кивнул.

– Да, он нашел его в корзине, сразу понял, в чем дело, и вынес в гостиную. Решил не поднимать шума, а поиграть в свою игру. А Лариса сразу заорала: «Глафира!», она‑то сообразила, откуда платье. Валерий, повторюсь, хитер, жесток, изворотлив... Еще вопросы есть? – спросил Макс.

– Лично для меня остался один непонятный момент, чисто технический, – робко сказал я.

– Какой? – удивился Макс.

– Связанный с пятном. Его рисовали, потом стирали растворителем, а картина осталась неиспорченной. Разве не странно?

– Ну, это просто, – улыбнулся Макс, – есть специальный лак, который используют художники. Им покрывают полотно, чтобы сберечь его. Дорогое удовольствие, зато картина будет жить века, не потускнев. Кстати, этим лаком пользуются контрабандисты.

– Зачем? – изумился я.

– Берется ценное полотно, запрещенное к вывозу из страны, покрывается толстым слоем лака, сверху рисуется какая‑нибудь дрянь и спокойно отправляется за рубеж. Потом мазня смывается растворителем, и картина предстает во всей своей красе, нетронутой. Лак не поддается растворителю. Вот именно таким лаком и были обработаны все произведения несчастной сумасшедшей.

– Действительно, совсем просто, – вздохнул я. Макс посмотрел на наши расстроенные физиономии и, чтобы как‑то нас подбодрить, сказал:

– Ну не переживайте, все‑таки вы молодцы, ты, Иван Павлович, просто Геракл, совершил двенадцать подвигов, чтобы узнать истину.

Я усмехнулся, подвигов Геракла было тринадцать, последний – лишение девственности довольно большого количества девушек – стыдливо умалчивался во всех советских изданиях. Конечно, сравнение с Гераклом лестно, но, думается, если вспомнить все, что со мной произошло, это скорей тринадцать несчастий Геракла.