Дарья Донцова

Глава 12

У сладкой парочки существовало разделение труда.

Людмила имела дело с преподавателями в институтах, Андрей Львович общался с родителями. Оплачивать поступление любимого чада в вуз можно было двояко: нанять Калягина или Людмилу в качестве репетиторов либо просто вручить им определенную сумму накануне вступительных экзаменов. И та и другая схема срабатывала, существовало одно «но». Людмила требовала, чтобы Андрей привозил ей всю сумму взятки сразу. В этом году у них было много желающих оказаться в разных вузах. Пятеро мечтали об Академии менеджмента и дипломатии, трое хотели учиться в институтах, где готовили актеров, одна девочка решила стать финансистом, целых семеро мечтали стать рекламщицами, и был еще парень, которому совершенно все равно куда поступать, лишь бы не в армию. Впрочем, обо всех учащихся мужа Вера не знала.

В урочный день Андрей Львович объехал родителей и собрал сразу со всех деньги В общей сложности у него на руках оказалась кругленькая сумма в двести шестьдесят тысяч, естественно, не рублей. Часть купюр должна была осесть в карманах Калягина и Людмилы, оставшиеся служили «смазочным материалом». Людмила ждала Андрея вечером, когда около одиннадцати он не приехал, женщина позвонила Вере и спросила:

— Ну, где муженек‑то?

— К тебе отправился, — ответила та.

— Давно?

— В районе семи, — сообщила Вера и тут же испуганно добавила:

— А что, у тебя его не было?

— Нет, — растерянно ответила Люда, — позвонил около девятнадцати, сказал: «Не волнуйся, все со мной, в пробке стою» — и отключился.

Вера глянула на часы: что же это за пробка такая, если Андрей допоздна не приехал к коллеге?

Калягин очень аккуратный, ответственный человек, он не из тех людей, которым может прийти в голову идея поменять по дороге планы. К тому же он знал, что Людмиле предстоит завтра начать финансовые операции.

Перепуганная Вера принялась трезвонить на мобильный мужа, он был включен, но Андрей не отвечал. Придя в ужас, жена обратилась к дежурному по городу, тот обещал помочь, но едва Вера повесила трубку, как телефон запищал.

— Да, — нервно закричала Вера, ожидая услышать голос Андрея…

Но раздался чужой голос:

— Вера Ивановна?

— Слушаю.

— Вы супруга Калягина Андрея Львовича? — официально‑холодно продолжал собеседник.

Вера осела на стуле.

Так в дом пришло несчастье. Андрея нашли на берегу пруда возле кинотеатра «Буран». Неизвестные люди сначала избили мужчину, затем, сдернув с него часы и перстень, тело бросили в воду. Негодяи посчитали жертву мертвой и понадеялись, что труп пойдет ко дну, но, очевидно, Андрей Львович обладал богатырским здоровьем, потому что холодная вода привела его в чувство. Преподаватель сумел добраться до берега и даже выполз на сушу, тут его заметили зрители, выходившие из кино, они вызвали «Скорую помощь» и милицию. Врачи приехали быстро и развели руками. Потратив последние силы на то, чтобы спастись, Калягин скончался до появления медиков. Его машина, а главное, кейс с деньгами исчезли без следа.

Вере оставалось только гадать, за каким чертом мужа понесло к кинотеатру «Буран», расположенному в довольно глухом месте, в одном из спальных районов Москвы, Людмила давно живет на Остоженке.

— Сами понимаете, — грустно вздыхала Вера, — что я не могла сказать милиции о деньгах. Начнутся расспросы: как, чего, откуда, а муж и Людочка не посвящали меня в детали, и потом, мне не хочется подводить людей, которые давали доллары, «светить» их. Они лишились крупных сумм, и их дети, скорей всего, никуда не поступят.

— Почему? — спросила я. — Эта Людмила, что, не сможет помочь?

— Так деньги же пропали! — всплеснула руками Вера. — Вступительные экзамены начинаются через пару дней… Если только кто‑нибудь второй раз заплатит. Но, думаю, немногие родители рискнут. Вот ведь что произошло! Представляете, каково мне с отцами объясняться? И вам тоже доллары вернуть не смогу. Кстати, ваша девочка куда собиралась?

Я растерялась, как назло, в голову не лезло ни одно название.

— Хотя какая теперь разница, — вздохнула Вера, — поймите, пожалуйста, я и рада бы возместить вам ущерб, да нечем. Остается лишь продать квартиру и остаться на улице!

— Не делайте этого, — прошептала я, — жить где‑то нужно.

Вера со слезами на глазах схватила меня за руку.

— Спасибо вам, очень рада встретить понимание, хотя сюда уже многие звонили, а кое‑кто и приезжал. Люди оказались чуткие, большие деньги потеряли, а меня все утешали, вот вроде вас, такие милые, интеллигентные, один Шелест драться полез. Ну скажите, разве я виновата в случившемся?

— Нет, конечно, — ответила я, — хорошо вас понимаю, сама вдовой недавно стала, потеряла мужа. Знаю, каково вдруг лишиться супруга.

— Господи! — всплеснула руками Вера. — Вы такая молодая, а вдова. Сколько же вам лет?

— Слегка за тридцать.

Калягина вскинула брови.

— Но как же получилось, что вы имеете девочку‑абитуриентку?

Я была готова проглотить свой глупый язык, надо же, сморозить такую глупость! Внезапно, скорей всего от злости на саму себя, пришло озарение:

— Это дочь моего мужа от первого брака.

— Ах, какая вы молодец, — похвалила Вера, — заботитесь о падчерице, не всякая о родном ребенке станет так печься.

Я попыталась поскорей сменить тему разговора.

— И вам даже в голову не приходит, кто мог напасть на Андрея Львовича?

— Знаете, дорогая, — проникновенно ответила Вера, — приходит, я даже сказала о своих подозрениях следователю, он обещал проверить мои соображения.

— Да ну?! — совершенно искренне удивилась я. — Вы знаете имя убийцы? Может, и тысячи найдут?

— О деньгах я не говорила, — напомнила Вера, — и точно не могу утверждать, что именно Самсонов убил моего Мужа.

— Кто? — переспросила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — Кто?

Вера встала, заварила еще кофе и ответила:

— Тут вышла неприятная история.

— Какая? — я решила стоять до конца.

— Андрей, если брался репетировать ребенка, всегда доводил дело до поступления, — принялась растолковывать Вера.

Я внимательно слушала вдову, из ее рассказа следовало, что за все время работы преподаватель только дважды нарушил контракт. Несколько лет тому назад отказался от одного мальчика, но подросток был наркоманом, и Андрей Львович, быстро поняв причину глупости ученика, оставил того. Второй оказалась Катя Самсонова.

— Андрей приходил от нее жутко усталый, — объясняла Вера, — один раз сказал: «Знаешь, Веруша, после урока с этой девочкой создается ощущение, будто я толкаю руками каток, который утрамбовывает асфальт, чуть сдвину, а он назад пятится. Пожалуй, за все годы первый случай такой, ребенок абсолютно туп. Даже Коля Иголкин рядом с ней кажется светочем разума, а уж он‑то читает по слогам. Очень хочется отказать Самсоновым, Катерину даже я не сумею пристроить, поверь, с таким экземпляром сталкиваюсь в первый раз».

Но Надя, мать дурочки, стала слезно умолять Калягина, и Андрей попытался «вытянуть» Катю. Преподаватель потратил много сил, упорно вдалбливая в неподатливую голову школьницы знания, но те не усваивались, в мозгу Кати Самсоновой ничего не задерживалось. В конце концов Андрей Львович объявил Игорю и Надежде о своем решении прекратить уроки.

— Муж вернулся от Самсоновых подавленным и сразу схватился за валокордин, — объясняла Вера. — Надежда Павловна и Игорь Сергеевич повели себя ужасно, накинулись на Андрея буквально с кулаками, отец обещал убить его. Прямо так и заявил: утоплю!

Вера не придала словам Самсонова никакого значения, мало ли что может ляпнуть человек в запале, но Андрей Львович испугался.

— Верочка, я попал в жуткую неприятность. Этот Игорь из криминальных структур, раньше бегал по улицам с автоматом, а теперь стал легальным бизнесменом, подобный экземпляр ни перед чем не остановится. Вот ведь дернул меня черт с этой девчонкой связаться, а все Серега: «Возьми, возьми, хорошие люди». Теперь они с меня деньги назад требуют, убить грозятся, но как можно плату за уроки вернуть! Ведь они не тухлые яйца купили или тесные ботинки, я же работал с их дурочкой.

— Выбрось из головы, — посоветовала жена, — он остынет и утихнет, ведь не ждал же этот Игорь дармового репетитора.

Но Андрей Львович не успокаивался.

— Очень неприятная ситуация, девчонка глупа, как самаркандский верблюд, отец — злобное животное, хорошую услугу оказал мне Серега, ничего не скажешь…

Вера встала и подошла к кухонным шкафчикам, выдвинула ящик, порылась в нем и протянула мне открытку.

— Смотрите.

Я взяла глянцевый прямоугольник и уставилась на текст:

«Осталось семь дней».

— Что это? — спросила я, заранее зная ответ.

Вера тяжело вздохнула.

— Поскандалив, Самсонов притих, мы решили, что он одумался и понял: если у тебя дочь непроходимая дура, то репетитор ни при чем. Андрей поступил честно, сначала попробовал ей помочь, а потом не стал брать зря деньги. Намного хуже было бы, пообещай он полный успех, а Катя возьми и завались при поступлении. Все‑таки надо хоть что‑нибудь знать. Ну и потом, зачем ей Академия менеджмента и дипломатии? Там ведь учиться надо!

Поступит, предположим, дурочка, и что? Вылетит после первой сессии, Андрей родителям прямо сказал: «Лучше подавайте документы в непрестижный вуз, туда поступить легче и учиться спокойно можно, преподаватели не достают, ставят кретинам тройки, дочь получит диплом, и дело с концом. Все равно замуж выскочит, зачем ей образование?»

Но Игорь затаил злобу и начал присылать открытки.

Вера вынула сигареты, чиркнула зажигалкой и добавила:

— Андрюша нервничал, мне ничего не говорил, я случайно обнаружила послание, когда полезла к нему в карман. Ключи от машины хотела взять, а нашла эту гадость. Мужу пришлось правду рассказать, а открытки приходили с ужасающей регулярностью. Текст один и тот же, менялась только цифра: осталось четыре дня, три, два, один… Затем прибыла последняя карточка, на ней красовалось изображение гроба, Андрюша задергался, Сунул под язык таблетку валидола и уехал. Все, больше я ею не видела, простите, очень голова заболела, больше я разговаривать не способна.

* * *

Задыхаясь от жары, я направилась к остановке троллейбуса. Не успел вдали замаячить стеклянный навес со скамейкой, как до носа долетел восхитительный запах горячих сосисок. Ноздри задрожали, рот наполнился слюной, забыв про духоту, я ринулась к железному вагончику, оглядела предложенный ассортимент и азартно воскликнула:

— Хот‑дог сделайте, самый большой, с двойной порцией соуса.

— Тридцать пять рублей, — сообщила тетка за кассой.

— Чего так дорого? — заворчала я, пытаясь найти в торбе кошелек.

Баба уперла руки в пышные бедра, прикрытые грязным, некогда белым фартуком.

— Ваще, — заорала она, — стараешься для них, а каждый обидеть норовит. У меня экологически чистые сосиски, приехали из Швейцарии, там коровы по лугам ходят, ключевую воду пьют! Рекламу по телику видела?

Никак не реагируя на вопли, я продолжала судорожно перебирать содержимое торбы. Ну какой смысл сейчас объяснять «сосисочнице», что вся реклама обман населения, или она верит в гномиков, которые добывают в горах шоколад, или надеется, купив сладкий батончик, вмиг оказаться на море?

— Не нравится хороший товар с сертификатом качества, — добавила децибел в голос продавщица, — ступай к метро, тама сардельки раздают, пять рублей всего, схватишь, и ау, пиши завещание. Вон вчера, эту, прости господи, колбаску собака сожрала и.., знаешь чего?

— Нет, — заинтересовалась я.

— Померла, — подытожила баба, — хряпнула угощенье и лапы откинула.

— Какой ужас! — испугалась я.

— А то, — подтвердила баба, вытирая ладони о фартук, — всем давно известно, кто в том ларьке сосиску купил, почти покойник. Русская рулетка: девять отравятся до инвалидности, а один окочурится совсем.

— Неужели кто‑нибудь рискует в подобном месте брать еду? — покачала я головой.

— Еще как хватают, — усмехнулась торгашка, — домой несут десятками, кто для жены вкусненькое прет, кто для тещи, м‑да! Ну чего, у меня хорошую еду купишь, или как?

— Кошелек куда‑то подевался, — растерянно сказала я.

— Ну и нечего людям голову морочить, — разом потеряла ко мне всякий интерес «сосисочница», — отойди, не загораживай прилавок.

Я покорно отступила в сторону, увидела скамейку, перевернула сумку и вывалила ее содержимое на сиденье.

Я начала перебирать то, что обычно таскаю с собой: пудреница, пачка сигарет, расческа, зажигалка.

Потом на глаза попался аккуратно сложенный листок. Удивившись, я развернула его и увидела текст, написанный крупным, аккуратным почерком:

«В городе жара, есть вредно, пить сладкую воду опасно. Кошелек арестован, в кармане сумки есть бутылка с водой. Удачи тебе, тетеха. Гри».

У меня потемнело в глазах. Мерзавец! Негодяй! Сволочь! Пакостник! ..!

Произнося мысленно последнее ругательство, я вздрогнула и невольно оглянулась по сторонам, не дай бог еще озвучила отвратительный эпитет вслух! Однако общение с Гри повлияло на меня в худшую сторону. Сейчас немедленно прибегу домой и покажу наглому мужику, где раки зимуют. Виданное ли дело, я не ем почти вторые сутки!

Злость прогнала духоту, я вскочила и быстро понеслась к троллейбусу, впрыгнула в машину, устроилась на сиденье и перевела дух. Ну, Гри, погоди. Конечно, я являюсь интеллигентным человеком, но ведь не до такой же степени, чтобы разрешить делать с собой что угодно!

Вдруг от задней двери послышался голос:

— Граждане пассажиры, минуточку внимания.

Люди словно по команде подняли головы, я поддалась стадному чувству и увидела стройного черноволосого парня с пластиковой сумкой. Все понятно, сейчас коробейник станет продавать всякую ерунду, типа суперстанков для бритья. Кстати, каждый раз, натыкаясь по телевизору на примелькавшуюся рекламу, где говорят:

«Первое лезвие бреет чисто, а второе еще чище», я невольно задаю себе вопрос: «Ну зачем тогда это первое нужно, коли второе великолепно справляется с работой, а?»

Парень выудил из пакета некий странный предмет и загундел:

— Эксклюзивная вещь, разработка военно‑промышленного комплекса, ранее была доступна лишь членам Политбюро, а теперь все приобрести могут.

— Кремлевская таблетка? — спросила женщина, сидящая у окна. — Глотали уж ее, никакого эффекта!

— Девушка, — с укоризной воскликнул коробейник, — на размерчик гляньте, как вы это схомякать сумеете? Дайте договорить.

— Ты по делу высказывайся, — зевнул парень, пристроившийся на крайнем сиденье, — без пурги.

— Вы видите сейчас исполнитель желаний, — ляпнул торговец, — аналог лампы Аладдина, потрешь ему триста раз бока и получишь все, что ни пожелаешь! Всего за сто рублей.

Женщина у окна махнула рукой и отвернулась, парень с краю захихикал, я тоже усмехнулась. Интересно, найдется ли в Москве хоть одна личность, готовая приобрести сей предмет?

Поняв, что пассажиры не слишком заинтересовались предложением, коробейник пошел вперед к водителю, и тут ожила девушка, сидевшая около парня.

— Простите, — милым голоском завела она, — я не расслышала, сколько раз лампу тереть надо, чтобы желания исполнились, тридцать?

Юноша окинул соседку оценивающим взглядом, потом уточнил:

— Триста! Да это фигня, ты меня столько раз потри.

— И что? — обалдело поинтересовалась девушка.

— Исполню любое твое желание, — заржал парень.

Я не стала больше вслушиваться в их диалог, троллейбус наконец‑то приехал на мою остановку.

* * *

Гри был в кабинете.

— Ну, — нетерпеливо воскликнул он, — давай диктофон.

Я положила на стол звукозаписывающее устройство.

— Иди попей чаю, — быстро сказал хозяин.

— Послушайте, какое вы имели право…

— Ступай на кухню.

— Отдайте кошелек!

— Потом, я занят, — рявкнул дедулька, — кстати, у нас нет ни одной чашки, лично я пил кофе из стаканчика для зубных щеток.

— Вам Аристарх ничего не рассказывал? — мстительно спросила я.

— Нет, — буркнул Гри.

— Вчера сюда явилась его Лапа и переколотила всю посуду, — я начала радостно сдавать противного Рисю.

— Похоже, тебе мой внучок не по вкусу, — констатировал Гри, — а почему?

— Противный очень, — честно призналась я.

Хозяин откинулся на спинку кресла.

— Да его бабы обожают! Гроздьями на него вешаются! Красавец! Может, ты плохо видишь?

— Ну, со зрением у меня существует некая проблема, — нехотя сообщила я, — я слегка близорука, однако не до такой степени, чтобы не понять: Аристарх смахивает на ванильный пудинг.

Гри засмеялся.

— Значит, красавцы тебе не по вкусу.

— Нет.

— А такие, как я?

У меня начался кашель — что ответить дедушке? Надеюсь, он задал риторический вопрос.

— Если бы мы остались на необитаемом острове втроем, — не успокаивался Гри, — кого бы в мужья взяла?

— Других кандидатур нет? — на всякий случай уточнила я. — Слишком маленький выбор, с таким же успехом можно колебаться между обезжиренным кефиром и сельдереем, не люблю ни то, ни другое.

— Надеюсь, я прохожу у тебя по категории «сельдерей», — хмыкнул Гри, — отвечай на вопрос прямо: я или он?

— Остров необитаемый?

— Угу.

— Сбежать с него не сумей)?

— Никак.

— И вокруг ни одной души, лишь Григорий Семенович и Аристарх?

— Верно.

— Ну.., наверное.., вы.

В глазах Гри вспыхнул радостный огонек.

— Вот, — потер он руки, — я всегда знал, что бабы на меня мигом западают, валятся к ногам штабелями, и ты туда же! Ведь договаривались с самого начала: никаких поползновений с твоей стороны в мой адрес! Запомни, мне категорически не нравятся бабенки, чей вес зашкалил за тонну!

Я сначала раскрыла рот, потом закрыла, снова разинула…

— Ступай, — махнул рукой Гри, — кстати, из стаканчика для зубных щеток пью я, не смей трогать чужую посуду, лучше душ прими, оно полезней, чем жрать! Ну, чего глазки выкатила, тетеха! Цигель, цигель, ай люлю!

Переполненная разнообразными чувствами, я отчего‑то послушалась Гри и влезла под струю воды. Потом стала изучать банки и бутылки, выставленные на бортике ванны. Похоже, Аристарх тратит состояние на банные средства, даже и не предполагала, что такие имеются в продаже! «Гель для мужской кожи с запахом кардамона».

Остается лишь недоумевать, то ли мыло парфюмированное, то ли оно предназначено для индивидуумов, интенсивно воняющих специями!