Дарья Донцова

Глава 14

Подойдя к красивому, явно новому дому из красного кирпича и оглядев зеркальные, огромные окна, я невольно подумала: «Сколько же стоит тут квартира?»

Вопрос этот очень интересовал меня. Сегодня рано утром позвонила Этти и радостно сообщила: в риелторском агентстве, том самом, которое выкупает у людей жилплощадь после экстремальных ситуаций: наводнений, пожаров, взрывов, за «двушку» дадут десять тысяч долларов.

— Так мало? — расстроилась я, надеявшаяся на значительно большую сумму.

— Еще хорошо, что столько предлагают, — ответила Этти, — да и то по знакомству… Знаешь, как долго я владелицу уламывала? Она вроде моя подруга, но придерживается принципа: дружба дружбой, а табачок врозь. Твержу: «Таня моя невестка, помоги». И слышу в ответ: «Кузьминки, блочная пятиэтажка, санузел совмещенный, комнаты проходные, без лифта и мусоропровода, после пожара». Еле‑еле цену подняла, два часа ее уламывала.

— Спасибо, — воскликнула я.

— Нема за що, — хмыкнула Этти. — Теперь у тебя имеется три варианта действий. Первый — просто взять деньги и слинять.

— А жить где? — тоскливо протянула я.

— Снимать хоромы.

— Не всю жизнь же! И потом, деньги потрачу, а дальше как?

— Тогда второй вариант. Агентство не выплачивает сумму, а приобретает на нее комнату в коммуналке.

— Ой, — испугалась я, — не хочу с соседями! Катастрофа, голой из ванной не выйти, сама себе не хозяйка, ужасно!

— Я тоже так считаю, — одобрила Этти, — еще неизвестно, с каким кадром предстоит кухню делить. Имеется третья возможность.

— Какая?

— Добавляешь денег, и риелторы приобретают тебе квартиру, отдельную, в новостройке. Ну чем Митино хуже твоих Кузьминок? Зеленый район, магазинов полно.

Знаешь, какие там апартаменты понастроили? У тебя кухня сколько, пять метров?

— Четыре и восемь.

— А сейчас меньше двенадцати не делают, неужели не нравится?

— Еще как нравится, — ответила я, — только есть одно.., но! Где взять денег?

— Дам тебе нужную сумму, имею запасец, — радостно воскликнула Этти.

— Не надо, — испугалась я, — и так ты для меня столько сделала, вовек не расплатиться…

— Ерунда.

— Нет, нет, неизвестно, когда долг отдать смогу, — уперлась я.

Этти помолчала и сказала:

— Рассмотрим следующую возможность!

— Какую?

— Одалживаешь мне свои десять тысяч, я докладываю недостающие средства, покупаю квартиру на себя и селю в ней тебя. В конце концов, какая разница, на кого оформили документы? А у тебя не будет ощущения, что ты оказалась передо мной в вечном долгу, естественно, пропишем тебя, я оформлю по всем правилам завещание и в случае моей смерти…

— Прекрати, — перебила я Этти, — проживешь еще сто лет.

— Я бы не прочь, — засмеялась она, — только следует учесть возможные форс‑мажорные обстоятельства. Если пожелаешь, тоже оформи последнюю волю.

— Ладно, — согласилась я, — приобретаем квартиру на твое имя.

— Завтра с утра отпросись у своего хозяина, сходим в агентство, начнем волокиту, — подвела итог Этти.

И вот сейчас, стоя перед красивым зданием, я невольно задавалась вопросом: почем хоромы в таком доме, да еще на Остоженке, в историческом центре Москвы?

Наверное, у Людмилы прорва денег. Хотя, может, у нее муж богатенький Буратино.

Но когда хозяйка распахнула дверь, я вдруг поняла, что Людмила живет одна. Отчего сие предположение взбрело в голову, я не знала, но была совершенно уверена: стоящая передо мной отлично одетая, безукоризненно причесанная и безупречно «намакияженная» дама не имеет супруга.

Меня провели на кухню, усадили за стол и предложили кофе.

— Спасибо, — вежливо отказалась я, — меня иногда давление беспокоит, наверное, излишек веса сказывается, да и поздно уже, лучше чай, не слишком крепкий, а то не засну.

Людмила улыбнулась.

— А я вот выпью чашечку кофейку, желательно чернее ночи, и замечательно потом отбуду в объятия Морфея.

— Повезло вам, — вежливо ответила я.

— Да уж, — подтвердила Людмила.

Разговор иссяк, хозяйка побарабанила пальцами по столу.

— У вас ко мне дело?

Я кивнула, сначала собиралась сказать, что хочу заплатить еще раз за поступление в вуз своей младшей сестры, но по дороге передумала. Вдруг Людмила спросит фамилию? Даже наверняка поинтересуется паспортными данными, иначе как пристраивать ребенка? Вот и выйдет жуткая глупость, поэтому пришлось придумать новую версию.

— Несколько лет тому назад, — завела я, — Андрей Львович очень помог моим друзьям, устроил их сына в институт. Мальчишка отвратительно учился, ему грозила армия, но Калягин просто кудесник, раз, и впихнул парня в педагогический.

Людмила грустно кивнула.

— Андрей был удивительно добрым человеком, старался всем помочь, просто в лепешку расшибался. Иногда о таких детях пекся… Сколько раз я говорила ему:

«Андрюша, остановись, ну нельзя же каждого осчастливить, откажи человеку, понятно же, что ребенок у него оболтус, недоросль, Митрофан». Но нет! Хлопотал он, как о родных.

Я, сделав соответствующую мину, качала головой, но в душе таился смех. Помогал, как же, за зеленые бумажки, совершенно «бескорыстно»!

Людмила принялась чиркать зажигалкой.

— У меня, к сожалению, сестра полная оторва, — заполнила я паузу, — еле‑еле школу окончила, ей из жалости тройки поставили. Я позвонила Андрею Львовичу, приятели телефончик дали, и узнала жуткую новость.

Страшно‑то как! Ну по какой причине хорошего человека убили?

Людмила пожала плечами.

— Сейчас и повода не надо, чтобы на тот свет отправить, за копейку удавят. Андрюша имел новую иномарку, очень приметную, ярко‑красную, прямо пожар, да и номер привлекал: 777. Я ему сказала: ну зачем тебе внимание на себя обращать! Ведь не на эстраде поешь! Купи себе машину темного цвета и катайся, по цене выйдет столько же, а любопытных глаз, ощупывающих тачку, не будет. Но нет! Нравилось ему форсить! Вот, наверное, и подстерегли отморозки. Еще он всегда хорошо одевался, часы дорогие, перстень… Ограбили и утопили, вот в какое страшное время мы живем!

— Наверное, и деньги в кошельке были, — подтолкнула я Людмилу на нужную дорогу.

Но та не поддалась на провокацию.

— Естественно, небось лежала пара сотен долларов в портмоне, я успокоиться никак не могу, мы долгие годы дружили. А куда вы хотите пристроить сестру?

— В Академию дипломатии и менеджмента, — ляпнула я. — На филологический.

Людмила внимательно посмотрела на меня.

— Говорите, в аттестате сплошные тройки?

— Увы.

— И репетитора не нанимали?

Я развела руками.

— Пытались, только ничего не вышло. Пять преподавателей сменилось, позанимаются чуть‑чуть и убегают.

Моя сестрица еще тот кадр, а учителя люди совестливые, просто так никто денег не хотел брать.

— Зачем девочке высшее образование? Выдайте поскорее ее замуж за приличного человека.

— Я обещала покойным родителям, — торжественно заявила я, — сделать все, чтобы сестра получила диплом.

— Не надо ей в академию, — предостерегла Людмила, — такой кадр очень дорого пристроить, разоритесь.

Кстати, я только посредник, ничего со сделок не имею, мы с Андреем репетиторы, правда, великолепно знающие свое дело, потому дети, которые обучались у нас, без всяких проблем поступают куда угодно. Вам, как, впрочем, и всем, я помогу из чистого милосердия.

— Спасибо, — с жаром воскликнула я.

— Поверьте моему опыту, — пела Людмила, — лучше толкнуться в некий заштатный институтик, образование она получит то же, филологическое, но учиться там значительно легче, да и попасть туда стоит дешевле.

— Сколько? — деловито осведомилась я.

— В вашем случае семь тысяч, долларов, естественно.

Я не сумела сдержать возглас удивления:

— Так дорого?

— Сами говорите, что девочка полный ноль, отсюда и цена, — спокойно объяснила Людмила, — учтите, академия обойдется вам намного дороже Потом посчитайте, если вы пристроите сестричку на платное отделение, то меньше трех тысяч за год не отдадите, а учиться ей пять лет, да еще нет гарантии, что в процессе цену не поднимут. По‑моему, выгодней расстаться с семью кусками, чем с пятнадцатью.

— А вдруг она не поступит?

Людмила улыбнулась.

— Фирма веников не вяжет, пройдет без проблем.

— Она у меня дурочка, растеряется на экзамене, понесет глупости перед комиссией.

— Не понесет.

— Вы ее не знаете!

— Милая, — ласково сказала Людмила, — вашей сестре не будет никакой необходимости отвечать на билеты, даже не придется являться на конкурсные испытания.

— Как же так? — совершенно искренне удивилась я.

— За нее пойдет сдавать другая девушка, великолепно владеющая материалом, опытная. Не волнуйтесь, она уже многократно «поступала» в самые разные вузы.

— Но документы? Паспорт…

— Это наше дело!

— Вдруг заметят подмену?

Людмила покачала головой.

— Исключено, гарантирую вам стопроцентный успех.

— Ага, — протянула я, изображая мучительные раздумья, — а вдруг деньги пропадут?

— Это невозможно.

— Ну да, — ломалась я, — отдам тысячи, а вы завтра под машину попадете! Вон Андрей Львович погиб, а Вера говорит, у него куча денег имелась, ученики заплатили.

И как теперь людям быть?

Людмила покраснела.

— Ни о каких суммах я ничего не слышала, может, Андрей и вез с собой что‑то, Калягиной виднее, она знает, что у мужа имелось.

Разговор явно зашел в тупик, я решила подобраться к проблеме с другой стороны.

— Были, были у него с собой громадные деньжищи, я точно знаю!

— Да? — удивилась Люда. — Удивительная осведомленность!

— Пришла я к Вере соболезнование выразить, — охотно пояснила я, — а через пару минут в квартиру ворвался некий Шелест и давай хозяйку по морде метелить.

Лупит и орет: отдай наши деньги… Ушел, я Вере помогла в чувство прийти, вот она в слезах и призналась, что у Андрея Львовича была крупная сумма, которую он собирался передать вам.

Людмила стала нервно кусать нижнюю губу.

— Не верите, позвоните Вере, — храбро предложила я.

Хозяйка сухо сказала:

— Мы с женой Андрея не слишком приятельствуем.

— Вот странно, — кисло заявила я и нагло спросила:

— Чего так?

Людмила помолчала, потом пояснила:

— Вера очень ревнива, ей не нравилось, что мы с Андреем тесно контактировали. Ужасно глупо, у Калягиной примитивный, бабский ум, она считает, если мужчина пришел к женщине, то они обязательно укладываются в кровать. Бесполезно было объяснять, что существуют рабочие взаимоотношения, дружба, в конце концов. Нет, если мужчина и женщина вдвоем в квартире, то они незамедлительно начнут предаваться плотским утехам.

Идиотизм! До смешного доходило, я звоню по делу, снимает Верка трубку и грозит: «Нечего трезвонить!»

Дура, она и есть дура. Я из‑за нее завтра на кладбище не пойду. Андрея кремируют в Донском, церемония назначена на десять, но боюсь, при виде меня Вера устроит скандал.

— Значит, плакали денежки, — подвела я итог, — людям придется теперь во второй раз раскошеливаться.

Я бы, например, не рискнула, интересно, нашлись такие, которые снова готовы раскошелиться?

Внезапно Людмила резко встала.

— Убирайтесь!

— Почему? — отшатнулась я. — Мы еще не договорились.

— Вы не та, за кого себя выдаете, — твердо заявила хозяйка, — уж не знаю, зачем вас сюда подослала Вера, какие цели она преследовала и что желала узнать, но мне сие неинтересно, уматывайте!

— Вы ошибаетесь, моя сестра…

— Вон!

— Зря вы так…

— Пошла прочь! Сейчас же!! Быстро!!!

Внезапно я сообразила, как можно исправить создавшееся неприятное положение.

— Хорошо, — кивнула я, — вы правы, меня и впрямь направила сюда женщина, только не жена Андрея Львовича.

Людмила удивилась:

— А кто?

— Надежда Самсонова.

— Первый раз слышу это имя, — отрезала Егорова и нахмурилась.

— Давайте сначала, — воскликнула я, — вы видите сейчас перед собой частного детектива, человека, виртуозно расследующего преступления. Госпожа Самсонова…

Людмила слушала молча, но было видно, что удивлена она безмерно. Я старательно рассказывала правду: про арест Игоря, отказ Андрея от занятий с Катей, про открытки, угрозы и спектакль с подставной абитуриенткой.

— Мне пришло в голову, — спокойно объясняла я, — что скорей всего в преступлении виновен кто‑то из родителей, передававших деньги, вам понятен ход моих мыслей?

Людмила молчала.

— Конечно, сейчас родители дергают Веру, — решила припугнуть я педагога, — но жена Андрея Львовича охотно дала мне ваш адрес, долго ее упрашивать не пришлось. Более того, она спокойно рассказала, что вы работали вместе.

— Вот дрянь, — процедила Люда, — кто ее за язык тянет!

— Наверное, будет сообщать ваши координаты и остальным, представляете, что тут начнется?

— Она уже раздала мой телефон, — вздохнула Людмила, — начинают к ней претензии предъявлять, а Вера мигом в кусты прячется и сообщает: ничего о делах мужа не знаю, вот вам номерок женщины, они вместе работали.

— Значит, — жала я на одну и ту же педаль, — вы тоже заинтересованы, чтобы убийца Калягина был найден как можно скорей — денежки‑то у него. Если я подсуечусь, может, он их и истратить не успеет, только помогите мне.

Людмила хмуро глядела в окно.

— Подумайте, — увещевала я хозяйку.

— Что я могу сделать? — неожиданно спросила преподавательница.

— Дайте список учеников Калягина.

— У меня его нет.

— Как же так? — удивилась я. — Вы же работали вместе.

— Да, но тем не менее я никого не знаю. У нас имелось четкое разделение: Андрей занимается родителями, а я улаживаю дела с учебными заведениями. Сами понимаете, ситуация щекотливая, следует хорошо знать человека, которому передаешь определенную сумму. Как это ни странно, но существует такса. Один вуз — дорогой, Другой — еще дороже… Но я везде имею контакты, ходы, меня не боятся. Со многими сотрудниками из учебных частей и деканатов я сотрудничаю более десяти лет.

Впрочем, иногда и они обращаются с просьбами. Понимаете? Постороннему человеку не сделают ничего, а мне все. Кстати, то, что Андрея убили и отняли деньги, поставило меня в ужасное положение. Ведь я еще в мае договорилась везде, оставалось лишь заплатить. Люди рассчитывали на деньги, строили планы, я никогда никого не подводила. Допустим, просила в Академии менеджмента и дипломатии: «В этом году надо четырех впихнуть», — и слышала в ответ: «Великолепно, ждем оплату».

А сейчас получается, что я всех обманула. Люди готовы, места забронированы, кое‑кому из‑за меня отказали, вузы, сами понимаете, не резиновые, и тут такой облом.

Для моего бизнеса это страшный удар, потеря доверия.

На будущий год начну просить, а в ответ услышу: «Извини, дорогая, помнишь, как всех без денег оставила?»

Так что вы правы, я очень заинтересована, чтобы как можно скорей отыскать, куда подевались деньги. Но списка учеников не имею.

— Как же вы собирались детей пристраивать? — изумилась я.

— Андрей в конце апреля мне сообщал, сколько мест требуется и где, — пояснила Люда, — а перед самыми экзаменами приносил список и деньги. Он всегда мне его передавал вместе с долларами. Я знаю только тех, кого репетировала сама, но их немного, всего двое, основной поток учеников шел от Андрея, и родители моих детей к этой истории не имеют отношения, они‑то деньги передали, а я их уже отнесла дальше.

— Кто же мог знать фамилии ребят? — протянула я.

Людмила покачала головой.

— Только он.

— А Вера?

— У них в последнее время были не слишком хорошие отношения. Вернее, они всегда не отличались особой теплотой. Вера истеричная особа, обожает устраивать скандалы, знаете, такие гротескные, с битьем посуды и применением скалки. Она вообще базарная баба, а Андрюша интеллигентный, тонкий, совсем ей не пара, ему приходилось тяжело с ней, порой невыносимо.

— Зачем же он с ней жил? Вроде развестись можно.

Людмила опять взяла сигареты, смяла пустую пачку и произнесла:

— Отец Веры занимал высокий пост, он очень помог Андрюше. Тот происходил из простой семьи, мама — вроде учительница, отец, кажется, пожарный или военный, в общем, никакого отношения к миру науки или дипломатии они не имели. Тесть устроил Андрея на работу в МГИДОП, выбил молодым квартиру, долгое время помогал материально. Пока он был жив, Андрюша и помыслить не мог о разрыве с Верой. Во‑первых, он бы остался совершенно голым, все их материальные блага записаны на супругу, квартира, дача, машина. У Андрея имелись только личные вещи, и из МГИДОПа его стопроцентно бы выперли. Но не это главное, Калягин уважал и любил тестя, не хотел того огорчать, нервировать.

Знаете, как он мне объяснял свою позицию? Ну разведусь, и что? Один жить не сумею, не тот менталитет, значит, снова женюсь. Скорей всего попадется такая же, как Вера. И что получится? Шило на мыло поменяю, еще неизвестно, какие родственники приплывут вместе с новой женой, всякое бывает: алкоголики, нищие, нет уж!

Людмила замолчала, потом с яростью раздавила в пепельнице окурок.

— А когда тесть скончался, кстати, случился сей прискорбный факт не так давно, Андрей посчитал непорядочным уйти от Веры, у него имелись принципы, да и притерпелся к вздорной жене, но в рабочие дела ее не посвящал, считал это неуместным. Наверное, что‑то рассказывал дома, но Вера не из тех жен, которые живут интересами супруга, скорей уж…

Преподавательница осеклась.

— Что «скорей уж»? — спросила я.

Людмила замялась.

— Да так.

— А все‑таки? — настаивала я.

— Андрюша имел связи на стороне, — наконец призналась Люда, — он заводил любовниц, ненадолго, постоянно менял дам сердца.

— И Вера ничего не знала?

— Нет, конечно, да и как ей было его поймать? — усмехнулась Люда. — В этом смысле работа репетитора страшно удобна, можно сказать, что сидишь у ученика, а самому завернуть налево. Знаете, почему я сначала не слишком заволновалась, когда Вера принялась Андрея разыскивать? Он мне позвонил и сказал: «Денежки собрал, везу казну, только надо в одно местечко заглянуть».

Я слушала, затаив дыхание.

Людмила попробовала вразумить коллегу.

— Куда ты намылился? Лучше скорей рули на Остоженку, не следует с такими суммами по Москве колесить.

— Не волнуйся, — засмеялся приятель, — «капуста» в кейсе, портфель с собой прихвачу.

— Нет, отвечай, куда собрался?

— Ладно тебе, — хихикнул Андрей, — не приматывайся, в девятнадцать явлюсь как штык.

— Так сейчас четыре часа дня!

— Милочка, — забормотал Андрей, — случай предоставился, к одной даме заглянуть надо.

Людмила сердито фыркнула и повесила трубку. Вот ловелас! Решил совместить приятное с полезным. Потому, когда Вера стала гнать волну, Егорова сначала не проявила беспокойства, ну задержался чуток в мягкой постельке, с кем не случается.

— Если уж кто и знал про его учеников, так скорей любовница, — резюмировала Людмила.

— Как ее зовут и где она обитает? — обрадовалась я.

Собеседница сморщилась.

— Понятия не имею. В прошлом году с Андреем жила некая Галя. Молодая женщина, слегка забитая, Андрюша ей все какие‑то вещи покупал, мебель. Но они в декабре расстались, вроде затем появился еще кто‑то, а потом свел он знакомство с новой пассией. Вот о той я совсем ничего не знаю, даже имени, только одно могу сказать, она юного возраста, Андрей недавно с неподдельным изумлением сказал: «Знаешь, я всегда любил молодых и только сейчас понял, насколько приятней иметь дело с женщиной, юность которой давно позади. Эффект вина, молодое кружит голову и быстро пьянит, зато хмель улетучивается сразу. А выдержанный алкоголь не сшибает мигом с ног, но рассудок потеряешь надолго».