Дарья Донцова

Глава 6

Утром, открыв глаза, я удивилась безмерно. Вместо знакомой трехрожковой люстры глаза натолкнулись на странное сооружение, больше всего напоминающее перепутанные стальные макароны. В полном недоумении я села, машинально оглядела комнату, неуютную, обставленную неудобной мебелью, этакой помесью из гнутых трубок и пластика, потом мгновенно вспомнила, что произошло. Моя квартира погибла, я нахожусь у Гри, он вчера приехал за мной на такси, привез к себе и велел:

— Спи, завтра побеседуем.

Не успело в голове проясниться, как дверь приоткрылась и из коридора донеслось:

— Ну, хорош храпеть! Давай вставай, не фиг матрас продавливать. Одевайся.

— Сейчас, — пролепетала я.

В комнату влетел халат ужасающей красно‑зеленосиней расцветки, он шлепнулся на пол, а Гри продолжал командовать.

— Натягивай хламиду, мойся, в ящичке в ванной найдешь новую зубную щетку, и живо на кухню.

Я никогда не надевала до сих пор чужие вещи, женщина моего веса, простите, конечно, за подробность, сильно потеет, поэтому мне, чтобы выглядеть прилично, приходится каждый день стирать блузку. Но вчера я рухнула в кровать, швырнув одежду прямо на паркет, и сейчас она выглядит ужасно.

Я подняла халат, вроде он только что из прачечной, пахнет порошком. Преодолевая брезгливость, натянула на плечи халат и рысью преодолела расстояние до ванной. Гри, очевидно, находился на кухне, по квартире плыл аромат кофе.

Небольшой санузел оказался забит парфюмерией и косметикой, борта ванны украшали шеренги флаконов с шампунями и скрабами, всякими ароматическими маслами, пенами, солями. А у зеркала теснились пузырьки с туалетной водой вкупе с баллончиками дезодорантов.

Похоже, в квартире жила еще молодая женщина, а может, даже несколько, потому что, выдвигая ящик «Мойдодыра» в поисках обещанной мне зубной щетки, я обнаружила горы упаковок с прокладками и баночки с кремами для лица, причем для разной кожи, в конце концов показались щетки, штук десять, не меньше, и лежали они в груде пакетиков с презервативами.

Слегка покраснев, я вытащила одну, привела себя в порядок и вышла на кухню.

— Кофе будешь? — спросил Гри.

— Спасибо. — ответила я.

Дед поставил передо мной кружку с коричневой жидкостью; оценив объем тары, четверть литра, не меньше, я пододвинула к себе сахарницу и мигом получила по рукам.

— Так пей, — рявкнул Гри, — куда тебе сладкое!

Я обомлела, а дедок переместил сахарницу на подоконник и заявил:

— Значит, слушай! Пока ты живешь у меня!

— Это невозможно.

— Молчать! — хлопнул ладонью Гри. — Ишь! Разговорилась! Навсегда селить тебя не собираюсь, не нужна ты мне совсем! Сделаешь ремонт и съедешь!

— У меня нет денег.

— Заработаешь! Имеем заказчика, Андрея Львовича, докажем, что Самсонов его пугал, и огребем хорошую сумму.

— Право, неудобно.

— Кому?

— Ну.., вам.

— Мне фиолетово. В качестве платы за проживание будешь убирать квартиру.

— Но.., ваша жена…

— Я одинокий, холостяк!

— Там в ванной полно всего дамского, — я решила уличить Гри во лжи.

Дед сверкнул глазами.

— Любопытная слишком, уже по шкафчикам пошарила.

— Вы же сами велели взять новую зубную щетку, — возмутилась я, — вот я ее и искала! А зачем у вас их столько?

Гри хихикнул.

— Здесь живет мой внук, Аристарх, помнишь его?

— Да.

— У него вечно девки кантуются, через день новую приводит, вот и забил ванную дерьмом. Утром девчонкам зубы почистить надо? Усекла?

Я кивнула, красавчик Аристарх не зря производит омерзительное впечатление, он, оказывается, беспардонный потаскун. Есть женщины, приходящие в экстаз от доморощенных донжуанов, но я не из их числа.

— Спасибо, лучше я поеду к Этти.

— У твоей свекрови большие апартаменты?

— Ну.., сначала они с Мишей жили в «двушке», — зачем‑то стала я объяснять Гри, — но потом, когда мы поженились, Этти влезла в долги, купила себе однокомнатную и съехала.

— Значит, она обитает в «однушке»?

— Верно.

— И ты ей на башку свалишься? Ни поспать, ни почитать, ни отдохнуть, ни мужика привести. Ты че, свекровь ненавидишь?

— Наоборот, очень люблю Этти, она моя лучшая подруга!

— Тогда за фигом ей жизнь испортить решила?

У меня не нашлось нужных слов.

— Живи пока тут, — бодро вешал Гри, — четыре комнаты, никому помехой не станешь, заработаешь на ремонт и съедешь.

— Мне Этти денег даст, — непонятно зачем сообщила я.

Дедулька крякнул.

— С какой стати на шее у этой Шмэтти сидишь? Она что, олигарх?

— Нет, конечно, но вполне нормально зарабатывает, нам хватает.

— Нам хватает, — передразнил Гри, — с какой стати она тебя содержать должна, а? Ты че, без рук, без ног?

— Я временно беру деньги, пока работы нет, — отбивалась я.

— Теперь ты имеешь службу, — припечатал дедок, — слезай с чужого горба, если ты и впрямь считаешь свекровь близким человеком, то почему из нее дойную корову сделала?

Я поперхнулась кофе, а потом, покраснев от гнева, выложила Гри историю наших отношений.

— Теперь понял? — перейдя от злости на «ты», завершила я рассказ. — Этти счастлива мне помочь.

— Думаю, она просто хорошо воспитана и не способна сказать: «Отлипни от меня, жвачка», — вздохнул Гри. — Знаешь, почему ты несчастна?

— Нет, — тихо ответила я.

— Да потому, что надеешься: явится кто‑то и поможет тебе, вытянет за руку из болота. Но самое интересное, когда этот некто появился, ты струсила, по твоему разумению, сидеть в дерьме и жаловаться на жизнь приятней, чем вылезти из болота. Анекдот про Ивана знаешь? Сейчас расскажу. Жил‑был очень верующий Ваня, каждый день молился. Один раз в его деревне случилось наводнение, унесло Ваньку рекой в море, и он давай просить: «Господи, спаси». Через некоторое время плывет мимо доска и говорит мужику: «Вань, хватайся за меня, выплывешь». — «Э нет, — ответил тот, — меня бог спасет» — и опять давай молиться. Затем ему попалась пустая бочка с тем же разговором, и снова Ванька шанс не использовал, проводил ее взглядом и за свое: «Боженька, выручи», тут возле утопающего дельфин нарисовался, а Ваня его прогнал, страшно же с рыбой связываться. Ну и утонул, предстал перед богом и сердится: «Что же ты меня в беде оставил? Ведь я так тебя о помощи просил!»

А господь глянул на дурака и отвечает:

«Я тебе доску, бочку и дельфина отправил, почему шанс не использовал?» Оторопел Ваня и воскликнул:

«Думал, мне господь лично руку протянет».

«Мое дело предоставить шанс, — разъяснил Создатель, — а уж дальше сам должен вертеться».

Поняла, тетеха? Знаешь, как бы на твоем месте я поступил?

Я помотала головой.

— Остался бы у Григория Семеновича, — отпечатал Гри, — спасибо ему сказал, денег заработал, ремонт сделал и только потом Этти про беду рассказал. Сама себя начнешь уважать, и другие то же чувство испытают. Вот он, твой шанс, из дерьма вынырнуть.

— Но Аристарх может быть против моего пребывания в квартире, — прошептала я.

Гри хлопнул в ладоши — Молодец! Про внучка не думай, не я у него, а он у меня живет. Главное, не лезь к нему в кровать.

— Мне такие парни не нравятся, лишь бы он меня не тронул.

Дедуся захихикал.

— В зеркало глянь, кому ты нужна, прикроватная тумбочка образца сорок второго года. Значит, работаем?

Я хотела было привычно обидеться, оттопырить губу на замечание о тумбочке, но неожиданно ощутила приступ веселья. У нас дома имелась подобная мебель, ей‑богу, верное замечание, чем‑то я на нее смахиваю, может, унылым видом?

— Ну? — поторопил Гри. — Готова?

— Да, — кивнула я.

— Диктофон я прослушал, пока ты дрыхла, — ажитированно воскликнул дедуська, — наметил план действий.

Андрей Львович оставил открытки, на них имеется штамп отделения связи, откуда их отправили. Вот на такой ерунде преступники и попадаются, все продумают, а про штемпель забудут. Я уточнил, почта находится у метро «Тульская». Поезжай туда, поболтай с сотрудниками, спроси: от них ли отсылали открытки. Если ответят утвердительно, поинтересуйся, не помнят ли отправителя, может, приметили, все‑таки он каждый день ходил.

— Я сумею?

— Почему нет?

— Вдруг начнут спрашивать, отчего я им интересуюсь?

— Наври что‑нибудь.

— Что?

— Сама придумай! Я тебе за это деньги плачу! — возмутился Гри.

* * *

На почту я вошла около полудня. Работало только одно окошко, за ним сидела девушка с усталым лицом.

Я положила перед ней открытку, служащая удивленно посмотрела на меня.

— Хотите отправить? Но это невозможно, карточку уже использовали один раз, — медленно сказала она.

— Простите, — вежливо улыбнулась я, — открыточку от вас посылали?

Девица повертела ее в руках.

— Да, вот видите штамп, а что?

В этот момент из глубины почты вылетела хорошенькая девчонка и уселась возле соседнего окошка.

— Однако, Галя, так не пойдет, — сердито сказала усталая девушка, — ты отпросилась на пятнадцать минут, а отсутствовала три часа.

— Ну и че?

— А я за тебя работай.

— И че, народу все равно нет.

— Так не делают.

— А че? Не злись, Варька.

Варвара повернулась ко мне:

— Открытку отправляли мы. У вас какие‑то претензии?

— Нет, нет, — просительно улыбалась я. — Не запомнили случайно, кто ее отправлял?

— Здесь каждый день сто человек толчется, — хмыкнула Варвара, — мне глядеть на всех некогда, да и зачем?

Опоздавшая девчонка, аж подпрыгивая от любопытства, придвинулась к Варе.

— А че тут?

— Сядь на место, Галя.

— А че, я только спросила, че ты злая такая?

— Ничего, — ответила Варя, — не мешай работать.

Нет, девушка, никого не помню, а зачем вам?

Недолго думая, я выпалила:

— Видите, здесь написано: «Осталось десять дней»?

И гроб нарисован.

— Да.

— Каждое утро я подобные получаю. Кто‑то издевается, думаю, бывший муж.

— А че, — ожила Галя, — он у тебя такой, с черной бородой, да?

— Нет, — опешила я, — нормальный, как все.

— Значит, не он, — припечатала Галя.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— А че, я видела его.

— Кого?

— Ну, того, кто отправлял открытку.

Я включила в кармане диктофон и попросила:

— Будь другом, расскажи, пожалуйста, у меня брат есть с черной бородой.

— А че, ниче, — завела Галя, — приходил каждый день, покупал у меня открытку и каждый раз скандалил, прямо извел всю. То ему дайте с синими цветочками, то с розовыми, марки выбирал, словно на всю жизнь покупку делал, и постоянно злился. «Ручка плохая, ластиков нет». Во, за такого замуж выйти! Изведет на мыло! Игорем его зовут, а фамилия Самсонов.

— Откуда знаешь? Он же квитанцию не выписывал! — подскочила я.

Галя сморщилась.

— А че! Он всегда вот тут, на прилавочке, устраивался и бухтел, гадости говорил, поэтому я его так хорошо и запомнила. Всем недоволен был. Открыточки некрасивые, бумага некачественная, рисунок смазанный, ручка не пишет, один раз как рявкнет: «Где вы, девушка, такие духи добыли, воняет словно в клоповнике! Имейте в виду, с людьми работаете, надо быть осторожней в выборе парфюмерии. Дома любовника ждешь, тогда и обливайся дрянью. Меня от этого запаха блевать тянет». Видали такого нахала?

— Так отчего вы решили, что он Игорь Самсонов? — решила я направить разговор в нужное русло.

— А он меня отругал и за телефон схватился, — пояснила Галя. — Из кармана его вытащил да как рявкнет:

«Да, Игорь, да, Самсонов! Да, без меня не делайте ничего, хочу в витрину поставить кожаную мебель». Потом отсоединился и прошипел: «Работнички фиговые. Что на этой почте, что у меня в магазине, у всех вместо головы жопа. Впрочем, в моей заднице больше ума, чем в ваших мозгах». Сказанул и ушел, я прям офигела!

— Что же я его не помню? — удивилась Варя.

— Ты болела гриппом, — пояснила Галя, — я тут одна‑одинешенька ломалась и не сердилась. А ты злишься, что я чуток подзадержалась.

— У меня был бюллетень, высокая температура, я не просто ваньку валяла.

— А че…

— Если еще раз скажешь «а че», — взвилась Варя, — я взвою, нет такого слова! Надо говорить не «че», а «что».

— И че? — возмутилась Галя. — Самая умная, да? Че тогда здесь сидишь, а не в правительстве?

— Замолчи!

— А че, че хочу, то и болтаю.

Продолжая краем уха слушать перебранку, я выключила диктофон и отправилась назад. Даже мне стало понятно: дело закончено.

* * *

Внимательно выслушав запись, Гри схватился за телефон и после пятой неудачной попытки соединиться с абонентом воскликнул:

— Черт возьми, они там что, удавились на шнуре, алло, алло!

Дозвониться ему удалось только через полчаса.

— Добрый день, — засюсюкал Гри, мигом изменив гнев на милость, — мне бы Игоря Самсонова, вот дали номерок приятели, ремонт делаю, мебель меняю, хочу узнать, есть ли скидки…

Очевидно, Надежда сказала, что мужа нет дома, потому что Гри весьма правдиво изобразил удивление.

— Да? Я попал в квартиру? Думал, номер принадлежит мебельному магазину. Не подскажете, как связаться с Игорем Самсоновым? На работу позвонить? Спасибо, спасибо, извините еще раз, дайте уж заодно адресок торговой точки. У метро «Октябрьское Поле»?

Повесив трубку, Гри повернулся ко мне.

— Слышала? Действуй.

— Что делать надо? — не поняла я.

— Как это? — возмутился Гри. — Не сообразила? Ну тетеха! Езжай к метро «Октябрьское Поле», недалеко от него есть мебельный магазин, вот адрес. Поглядишь на хозяина, сфотографируешь его, потом на рысях слетаешь на почту, покажешь этой Гале снимок и домой. Нам нужно точно знать, что открытки отправлял именно Игорь, а не кто‑то, использовавший его имя.

— Как же я его фото получу, — недоумевала я, — с чего бы мне просить директора магазина позировать перед объективом?

Гри вытащил из стола небольшую квадратную коробочку.

— Ну‑ка, открой да погляди.

Я послушно выполнила приказ.

— Что это? — спросил Гри.

— Пудреница, — ответила я.

— Хорошо, теперь возьми пуховку и повозюкай ею по морде.

— Не мой цвет, это тон загар.

— Делай, что велю.

Я покорно поводила пуховкой по носу и подбородку.

— Хорошо, — сказал Гри, — теперь положи на место, нажми пальцем на спонжик, а после переверни пудреницу и открой нижнюю крышку.

Я послушно выполнила все действия и ахнула, внизу обнаружился довольно четкий портрет Гри.

— Это фотоаппарат, — вырвалось у меня.

— Дошло наконец! — вздохнул Гри. — Доползло, как до жирафа. Экая ты, право, малосообразительная. Именно что фотоаппарат, отличная японская штучка, такую сейчас легко купить, у меня еще звукозаписывающая ручка есть! Придешь в магазин, попросишь показать… э.., ну.., красное кожаное кресло, придерешься к продавцу, потребуешь директора, в общем, вперед, тетеха.